В овраге

Один из литературных критиков, В. П. Альбов, написал о рассказе «В овраге», что «по глубине мысли и тонкости рисунка это лучшее из всего, что написано Чеховым». Рассказ также мог бы занять первое место по степени безысходности и мрачности, умело описанным в таком небольшом произведении. Во всяком случае, то, что люди ради денег способны на все – абсолютно на все – после прочтения рассказа не вызывает сомнений.
Название рассказа Чехова «В овраге» очень подходит – словно бы определенный пласт жизни происходит где-то глубоко в страшной яме, в болоте на ее дне, откуда невозможно выкарабкаться наверх. И одновременно это очень напоминает современную жизнь. Даже в самом начале, при совершенно невинном описании села Уклеева: «В нем не переводилась лихорадка и была топкая грязь даже летом… От кожевенной фабрики вода в речке часто становилась вонючей; отбросы заражали луг, крестьянский скот страдал от сибирской язвы, и фабрику приказано было закрыть. Она считалась закрытой, но работала тайно с ведома станового пристава и уездного врача, которым владелец платил по десяти рублей в месяц».
Казалось бы, речь должна пойти о нищих, отверженных обществом, доведенных до отчаяния людях, но нет – действие происходит в единственном порядочном доме во всем селе (не считая здания волостного управления). У мещанина Григория Петровича Цыбукина два сына. Младший слаб здоровьем и глух, зато невестка, Аксинья, ухватистая и весьма трезвого взгляда на жизнь. Старший, Анисим, служит в полиции и одновременно делает фальшивые деньги. Его женят на безответной бедной девушке Липе. Их сын, младенец Никифор – единственная радость для Липы в жизни. Когда же Анисима отправляют на каторгу, становится ясно, что наследство вроде как должно перейти Липе и ее сыну, но Аксинья допустить этого не может – она обваривает младенца Липы кипятком и становится полновластной хозяйкой в доме.
Описание зла не идет по нарастающей, напротив, рассказ о нем звучит как-то отрешенно, мимоходом. И отравление людей и животных фабричными отходами, и попустительство чиновников за взятку, и фальшивомонетчество. И даже убийство не становится кульминацией. Ни у кого, кстати, и мысли не возникает судить Аксинью за убийство, а все воспринимается как неотвратимый ход судьбы. Упрекают разве что Липу: «Эх, Липа... не уберегла ты внучка...». На все это в селе смотрят спокойно, даже равнодушно. «В ихнем деле без этого нельзя... без греха то есть».
И, наверное, именно нарочитая отстраненность автора (нигде нет его оценки происходящего) придает рассказу такую пронзительность. А. И. Солженицын в своем очерке «Окунаясь в Чехова» сказал: «Есть у Чехова предчувствие, что это – из предсмертных его произведений. Отсюда – и такая глубина»